С какого возраста вы перестали считать, сколько времени ребенок проводит за компьютером и сколько спит ночью? А когда полностью передали ему ответственность за учебу? Ночевать у друзей, ходить компанией на футбольные матчи, ездить в экспедиции — все это дочь автора этих строк начала делать довольно рано, но окончательно отпустить ее во взрослую жизнь маме все равно было очень тяжело.
Как принять, что у вас с подростком — разные интересы
Мой опыт материнства — специфический. С 8 лет дочери я растила ее одна, параллельно начиная разные мини-бизнесы и проекты, глубоко погружаясь в тему личного развития и обучения детей и взрослых. Поэтому не факт, что я рассказываю что-то универсальное, что подходит всем. Но когда я сама столкнулась с переживаниями, связанными с сепарацией, я не нашла ничего в интернете, на что можно было бы опереться или от чего оттолкнуться.
Поэтому мой опыт — это просто один из вариантов, в котором вы, возможно, узнаете себя и поймете, что вы не одни, или порадуетесь, что у вас все не так драматично. Словом, предлагаю отнестись к моему рассказу как к одному из возможных сценариев, как можно думать и жить в сложный период, когда ваш ребенок выходит во взрослую жизнь.
Я всегда с удовольствием и любопытством относилась к своему материнству и искала лучшие способы взаимодействия с ребенком. Про это можно написать целую книжку, начиная с записи в дневнике за три года до ее рождения, которая стала моим основным принципом воспитания. «У моего ребенка всегда будет выбор».
И когда наступил пресловутый подростковый возраст, а вместе с ним — сепарационный процесс, я не сразу поняла, что мне довольно сложно будет найти смысл жизни, равный по весу воспитанию ребенка.
Как принять, что у вас с подростком — разные интересы
Нет, подросток не мучал меня истериками и настаиванием на своей точке зрения. Мы довольно мирно вошли в этап, когда дочь отвоевала свое право на чувства: лет в 12-13 я вдруг перестала быть контейнером и помощью для ее гнева или обиды. Это была ощутимая перемена, но мы разобрались, как поменялись наши зоны ответственности. Теперь при ее эмоциональных рассказах о неудачах мне больше не нужно было подсказывать модели поведения в тех или иных ситуациях — теперь нужно было просо слушать и без запроса не реагировать. Это был первый ощутимый сепарационный шаг.
Второй шаг произошел, когда она стала отпрашиваться на ночевки и на — о господи — футбол. Я всегда обходила стороной болельщиков и считала этот контингент опасным, а моя дочь вдруг изъявила желание оказаться в эпицентре этого неадеквата. Но вспомнив, как я сама в подростковом возрасте общалась с мальчиками, чье поведение было на грани закона, подумала, что мне стоит довериться тем ценностям, которые я в нее вложила. Футбольные матчи прошли без осложнений, а потом интерес остыл.
Один из сложных шагов в сепарации, как мне кажется, — признание права в ребенке на интересы, которые ты не разделяешь. Это, конечно, парадоксально, ведь все мы понимаем, что растим детей для того, чтобы они стали взрослыми, отдельными, самостоятельными личностями. Но вместе с тем нам очень сложно принять, что они могут интересоваться чем-то, что мы, родители, считаем неинтересным для себя. А если у нас, не дай бог, включается обесценивание, контакт с ребенком в этот момент находится под угрозой.
Так было, например, с онлайн-играми (никогда не понимала, что в них может быть полезного). Дочь играла в них примерно год, ночами, общаясь с командой по скайпу, а я пыталась найти в этом положительные моменты — и таки нашла. Это оказалось отличной тренировкой проектной деятельности и командного взаимодействия. К этому моменту я уже отдала ей ответственность за ее график и обучение в школе, поэтому не волновалась, что что-то в этом процессе пойдет не так. Только просила громко не вопить ночью, потому что однушка не располагает одновременно к бурному выражению чувств и к нормальному сну.
К слову, период увлечения компьютерными играми занял чуть меньше учебного года, а потом дочь, по ее словам, «захотела жить в настоящем мире», и следующим увлечением стало чтение книг и стрельба из лука.
Зачем родителю подростка нужен психотерапевт
Зачем родителю подростка нужен психотерапевт
Следующий сложный период был в 9-м классе, когда я столкнулась с пониманием, что дочь сейчас будет выбирать свою первую область профессиональных интересов, и от нее — профессию. К тому моменту она уже начала ходить на вечеринки с ночевками, ездить в экспедиции на несколько недель и активно встречаться с друзьями до позднего вечера.
Тут я столкнулась с тем, что психологи называют «синдром опустевшего гнезда». Я вдруг осознала, что еще немного — и я больше не буду нести ответственность за ее выборы и ее не будет рядом со мной. Профессия, вуз, окружение — все это становилось предметом ее собственной жизненной гипотезы.
И так вроде бы и надо, следующий этап взросления, но меня охватила чудовищная паника. Тогда-то я и прочувствовала на собственной шкуре, почему родителю подростка нужен психотерапевт. Паника длилась несколько месяцев: я просила принять во внимание мое состояние и держать меня в курсе того, что с ней происходит.
Через некоторое время я поняла, что мне надо отдать ей ответственность за жизнь полностью. Что как бы я ни старалась, уже не могу понимать те или иные ее поступки, и она должна сама нести ответственность за последствия своих решений, в том числе — ошибочных.
Тогда всплыл целый пласт моих родительских ошибок, стало видно, сколько я всего сделала неправильного, неидеального. Но у меня не было выбора кроме как просто смириться и принять. Потому что в момент этих решений у меня не было другой меня.
Как не вмешиваться при поступлении в вуз и не платить за обучение
Дочь выбрала вуз и специальность в начале 10-го класса, и следующий этап был посвящен достижению этой цели. И это стало новым вызовом для меня. Важно было делегировать ей эту цель, при этом обеспечив нужную поддержку. Репетиторы по предметам, которые «прошли мимо» в предыдущих классах, тьютор, выстраивающий ее образовательную траекторию и сохраняющий мотивацию, а я — на подхвате, с ресурсами для всего этого великолепия, но совершенно без ответственности за цель. Это было очень непривычно, очень волнительно и постоянно на грани.
И вот подошли к ЕГЭ. В какой-то момент стало ясно, что как бы мы ни старались, как бы ни были велики наши вложения — на бесплатное обучение она не проходит. А у меня всегда была установка, что за вуз я не плачу — и точка.
В эти моменты очень сложно сохранить здравый смысл — даже если все предыдущие 17 лет ты была сверхосознанная мать, всегда старалась поддерживать контакт с ребенком и быть на его стороне, и понимаешь философский смысл бытия и тщету социальной стороны вопроса. Мне было нужно пройти по тонкой грани: продолжать поддерживать дочь в ее выборе и чувствах, но при этом сохранить важную для меня установку «не платить за вуз».
Я поставила ее в очень трудную ситуацию: при наличии баллов, которых явно не хватало на бесплатное обучение, искать варианты, при которых достижение ее мечты — возможно. Я не подсказывала возможные шаги, не вела переговоры с вузом, не искала деньги, но откликалась на ее просьбы о помощи подстраховать ее в конкретных вопросах: расчеты, обсуждения с родственниками, план действий.
Дочь справилась и, после восстановления сил, почувствовала триумф от того, что она достигла цели, которую поставила. По факту это была 50% скидка на обучение и договоренность с родственниками об оплате вуза, которой она достигла самостоятельно.
Как не вмешиваться при поступлении в вуз и не платить за обучение
То, чем ты жила 18 лет, вдруг кончилось
В чем же сложность финального периода сепарации, по моему мнению? Когда ребенок очень долго является центром твоей жизни, и твоя идентичность выстраивается вокруг родительской роли (даже если у тебя есть свои интересы — работа, друзья, хобби) — очень трудно найти что-то, аналогичное по весу, не чувствуя себя отвергнутой, ненужной и потерянной.
Возможно, замужние женщины или женщины с другим типом темперамента переживают это несколько иначе. Но одинокой матери-невротику оставаться одной очень страшно. Ты испытываешь бессилие от невозможности больше ни на что повлиять, зияющую пустоту внутри себя от того, что как бы ты ни старалась, но целая жизненная эпоха кончилась, и тебе предстоит заполнить эту огромную дыру, и непонятно, чем, и каким образом. Ну, то есть есть идеи, и шутка про «адын савсэм адын» всплывает в памяти, но чувствам не прикажешь.
И в этот момент понимаешь, как тяжело было твоей маме, которая без вот этой всей психологии не могла тебя отпустить во взрослую жизнь. И видишь, что у тебя — двойная сепарация: ты возвращаешь своей маме признание и понимание ее чувств, а себе — признание того, что ты справилась. Твоя дочь сдала экзамены, поступила в вуз мечты, стала старостой группы, вписалась во множество активностей, переехала в общежитие. Но ты не можешь избавиться от ощущения бессмысленности собственной жизни, потому что то, что определяло тебя 18 лет, вдруг кончилось.
Отпустить ребенка — труднее, чем пережить банкротство
Возможно, я немного драматизирую от усталости — довольно сложно дались последние два года с зарабатыванием на репетиторов. Но — не поэтому ли у нас так мало настоящих взрослых, способных выстраивать гармоничные отношения, нести ответственность за собственное благополучие — не потому ли, что мы, взрослые, сами не прошли сепарацию от своих родителей? Может быть, поэтому нам сложно отпускать наших детей, доверять им их жизнь — потому что в нашем опыте не было момента, когда нам отдали нашу?
И мы подсознательно стремимся повлиять, удержать, сохранить — даже если умом понимаем, что не сможем — потому что нас самих съедает страх неопределенности? И это двойная неопределенность: «как мой ребенок справится с жизнью» и «как я сама справлюсь с жизнью, которая теперь будет строиться только вокруг меня»?
Я проходила банкротство, несколько раз меняла карьерные траектории, закрыла несколько проектов, которые были делом моей жизни, — но ничто из этого не сравнится с риском неопределенности при отпускании ребенка во взрослую самостоятельную жизнь.
Да, я понимаю, что мои функции на этом не закончились — я все еще моральная и финансовая поддержка. И мы точно будем дружны с моей дочерью, я ее люблю и буду с ней рядом. И да, я понимаю, что это этап, он закончится, мы адаптируемся, и я найду свой смысл. У меня для этого и психотерапевт, и антидепрессанты, и инфраструктура поддержки и заботы о себе: подруги, спорт, отпуска, массажи, духовные практики.
Самое болезненное для меня в этом сепарационном периоде — это встретиться со своими чувствами, которые я как будто бы прятала все эти годы, волевыми сверхусилиями двигаясь к цели и вкладываясь в смысл «быть хорошей матерью». Возможно, так не у всех и кто-то умеет жить в ладу с собой, выстраивая семейную систему с учетом своих интересов. Но для меня по-честному отпустить подростка жить свою жизнь оказалось очень сложной задачей. И да, все свои трудности я отнесла в терапию, потому что очень хочу прожить вторую половину жизни (ну, или сколько мне там будет еще дано) счастливым и реализованным человеком.
Я живу одна полтора месяца, и три дня назад уехала в отпуск к морю. Глядя на бушующие волны, подкатывающие к моим ногам, я наконец-то сформулировала тот смысл, который могу противопоставить страху неопределенности, парализующему меня. Этот смысл — любовь. Любовь к себе, к жизни, к миру. Мне хочется понять, как это, и научиться из этого жить.
Посмотрим, как у меня это получится. Наверняка займет много времени и сил — ровно столько, сколько нужно, чтобы стать окончательно взрослой и самостоятельной. Забавно, что это совпало с периодом, когда самостоятельную жизнь начал мой собственный ребенок. И здорово, что это вообще сформулировалось как смысл. Это дает надежду.
Комментарий от дочери. На самом деле, мы вместе ушли в поиски нового смысла. У нас в жизни часто совпадало, когда мы исследовали одно и то же. И вот это погружение в новый уровень осознанности — тоже наш новый общий этап.
Последние обсуждения